Ирина Жук и Александр Свинин в тренерской профессии больше 20 лет. За это время они вместе подготовили немало ярких танцевальных дуэтов – участников Олимпийских игр, призеров чемпионатов мира, победителей и призеров первенств Европы, международных и российских турниров: Яна Хохлова – Сергей Новицкий, Екатерина Рублева – Иван Шефер, Екатерина Пушкаш – Джонатан Гурейро, Александра Степанова – Иван Букин, Анастасия Шпилевая – Григорий Смирнов, Софья Шевченко – Игорь Еременко, Елизавета Шанаева – Девид Нарижный, Софья Леонтьева – Даниил Горелкин, Милана Кузьмина – Дмитрий Студеникин, Зоя Пестова – Сергей Лагутов и многие другие.

Но как складывалась их спортивная карьера до того, как после нескольких лет выступлений в шоу вернулись в Москву и начали тренировать? Воспоминаниями о том удивительном времени поделились Ирина Владимировна и Александр Васильевич, рассказав в деталях о многом. Как харьковчанка Ирина Жук до переезда в Москву тренировалась в Норильске, уехав за тренером в северный город, где из-за суровых морозов часто отменяли уроки в школе, но тренировки никогда. Что первым тренером ленинградца Саши Свинина, который мечтал стать хоккеистом, был знаменитый Иван Иванович Богоявленский, а когда фигурист перебрался в Москву, то тренировался в группе Елены Анатольевны Чайковской.

Об этом и многом другом в первой части интервью тренеров Ирины Жук и Александра Свинина.

УНЕСЁННАЯ ВЕТРОМ

-- Фигурным катанием я начинала заниматься в Харькове у Юрия Григорьевича Разбеглова на маленьком катке. Он был вполовину от стандартного размера, -- вспоминает Ирина Жук. -- Разбеглов был тренером по танцам на льду. В одиночном я практически не каталась, потому что была высокая, с длинными ногами, и нам с мамой сразу сказали: «В одиночное даже не суйтесь». Базу в одиночном катании я, конечно, освоила. Прыгала перекидные, аксель. Но меня практически сразу перевели в танцы на льду. Мне было лет семь с половиной…

Наша группа как раз собиралась. Помню, как мы, дети, а нас уже расставили по парочкам, учили обязательный марш, долбили его в зале, старались.

Но так как не было нормального катка, тренера пригласили работать в Норильск. Когда он объявил об этом, все расстроились, многие заплакали. Я долго успокоиться не могла, пока мама не спросила: «Ира, не хочешь поехать с тренером в Норильск?» Я ни секунды не раздумывала, от счастья запрыгала до потолка.

Удивительно, Юрий Григорьевич был очень требовательным, жестким, но мы все его любили и хотели тренироваться у него.

Поражаюсь, как моя мама не побоялась с двумя детьми, мы ведь поехали вместе с моим партнером Игорем Черных, отправиться в Норильск. Из всей нашей группы, а было человек 20, тренер взял с собой только нашу пару.

Мои детские воспоминания о Норильске – снег, планета снега, дома на сваях, низкорослые деревья и очень жаркое лето. Короткое, но жаркое. Летом мы ездили на Красные камни, где распускались цветы Жарки…

Помню, как втроем скитались по квартирам, как нам помогали. Люди в Норильске были все приветливые, добрые и очень целеустремленные. Это я запомнила.

Тренировки начинались и в 6, и в 7 утра, до школы. После занятий вторая -- в два или три дня. Потом домашнее задание. И так каждый день, кроме воскресенья. Часто из-за сильных морозов занятия в школе отменяли. И каждое утро мама включала радио, чтобы послушать «активировки» -- сообщения, надо ли в школу идти. Я была счастлива, если уроков не будет, но тренировки никто не отменял. Мама вставала рано, поднимала меня в пять и к шести вела за руку на каток. Я шла и спала, периодически падая в сугроб, а она всю дорогу твердила: «Ира, не спать»…

Но вот когда я выходила на лед, сна как не бывало. Носилась как заводная. Интересно, что тогда мы вообще не знали, что такое кусочками программу катать. Все прокаты делали целиком – включали музыку, поехали. Я и сейчас помню некоторые шаги нашей первой программы. Была такая счастливая, когда нам ее поставили…

Потом тренера позвали работать в Воскресенск, и мы с другими ребятами поехали в Подмосковье. В Воскресенске сначала жили в общежитии, потом квартиру сняли. Несколько раз переезжали, но что интересно, я вообще не помню эти квартиры. Мне было всё равно, где жить, в памяти осталось другое. В Норильске -- снег, ранние тренировки, как мы играли в хоккей теннисным мячом, чтобы не травмироваться, рубились команда на команду, как на портфелях катались с горок и ветер уносил нас. В Воскресенске помню каток, хороший. Главное, это было близко к Москве, а мы уже на соревнования стали ездить, всесоюзные турниры…

Однако тренер не сошелся с начальством катка и решил уехать. Рассматривались варианты с Гомелем или вернуться в Харьков. Юрий Григорьевич отправился домой. Перед его отъездом мама призналась, что мы уже устали путешествовать и попробуем устроиться в Москве, поискать нового партнера, потому что Игорь закончил со спортом…

В тот год, 1979-й, была очень холодная зима. В Москве морозы стояли как в Норильске, минус 40. Мы договорились о просмотре у Пахомовой. Я очень волновалась. Для меня Пахомова была инопланетянкой, небожителем, и когда я в первый раз увидела ее на катке, просто остолбенела.

На тренировке я вылезала из кожи, чтобы она меня взяла. И после первого просмотра Пахомова подошла к маме и сказала: «Девочка интересная, хорошая, длинноногая, похожа на Джину Лоллобриджиду, я фотографию подарю». И принесла на следующий день фото Лоллобриджиды. Я до сих пор его храню, но тогда знать не знала, кто это такая…

Пахомова попросила нас еще раз прийти, но сказала, что, скорее всего, меня возьмет. Ночевать нам с мамой было негде, и мы попросились остаться на «Кристалле». Спали в раздевалке на лавках. Но я была такая счастливая, что есть шанс попасть в группу Пахомовой! Она тогда работала с Геннадием Германовичем Аккерманом, в группе катались Игорь Шпильбанд, Елена Батанова, Алексей Соловьев, позже пришли Ирина Моисеева – Андрей Миненков и какое-то время тренировались…

Меня поставили в пару с Лешей Соловьевым. Потом он стал кататься с Леной Батановой, а я с Олегом Рыжкиным – сыном Виктора Ивановича Рыжкина, партнера Пахомовой, с которым они стали первыми советскими фигуристами, выступившими на чемпионате мира 1966 года в соревнованиях танцевальных дуэтов…

Когда Пахомова что-то объясняла, все просто замирали. От нее веяло какой-то немыслимой магией. Невероятно красивая, умная, приветливая, всегда с улыбкой. Все мечтали, чтобы на тренировке Людмила Алексеевна просто повернула голову и посмотрела на тебя...

Но, к сожалению, у Пахомовой я потренировалась мало – года два. Но о ней остались потрясающие воспоминания. Мы так ее любили, что просто не дышали. Она часто приглашала всех учеников домой, и общение с ней, с Александром Георгиевичем Горшковым – для меня это был космос! Я была стеснительной, приехала из другого города, остальные ребята были в основном москвичи. А к приезжим по-разному относились.

Но для меня это было удивительное время, удивительные люди, общение с ними. Я смотрела на всех и всё с открытым ртом… Людмилу Алексеевну забыть не могу. Даже помню, как она беременной каталась, и ей говорили: «Не надо, Людмила, не выходи на лед…»

Через некоторое время мой партнер ушел без меня к Тарасовой. Мне было обидно, и мы с мамой стали думать, что делать. Людмила Алексеевна из-за болезни уже мало тренировала. В группе партнера для меня не было, и я подумала, хотя сама не знаю, для чего это сделала, что надо идти за Олегом к Татьяне Анатольевне в надежде, что она снова соединит нас в паре. Мне не хотелось терять партнера, с которым уже выступали на соревнованиях. И на первом просмотре у Тарасовой я просто не присела, коньки ни разу не перешнуровала, не останавливалась вообще.

У Татьяны Анатольевны тогда катались молодые Наташа Бестемьянова с Андреем Букиным, Олег Петров с Олей Корзиной, позже пришли Света Ляпина с Гошей Суром, были другие ученики. Так вот на первой тренировке я носилась как сумасшедшая. Так хотелось продолжать кататься в танцах…

Помню момент, как мы пришли в хореографический зал, я была еще на просмотре, и Тарасова говорит: «О, Ира, мне сказали, ты хорошо танцуешь. Ну-ка покажи…» Я опешила, кругом все ребята, а я человек новый. Спрашиваю: «А что станцевать?» Тарасова отвечает: «Что хочешь. Испанию». И я в полуобмороке, без музыки, на глазах у всех начала отплясывать. Татьяна Анатольевна похвалила, сказала, молодец. Мы, кстати, недавно этот случай вспоминали, смеялись, как я отрывалась. Но я тогда думала, что если ей не понравится, она меня не возьмет. Тарасова взяла. В тот день я еле доползла до дома…

Татьяна Анатольевна поставила меня в пару с Олегом Петровым, Рыжкин встал в Олей Корзиной. Получилось, мы поменялись партнерами…

Тарасова по жизни всегда была огонь. Такой и остается. Поначалу я боялась ее страшно и страшно ревновала ко всем. Мы боролись за ее внимание на каждой тренировке. Понятно, в то время 80 процентов забирали на себя Бестемьянова – Букин, но оставшиеся 20, когда Тарасова поворачивалась в чью-то сторону, что-то говорила, все выпрыгивали из штанов.

Я обожала ездить с ней на соревнования. Перед выходом на лед она брала за руку, просто стояла рядом, и страх улетучивался, я была на 100 процентов уверена в себе, что откатаюсь отлично. Как она это делала – не знаю. Передалось ли это мне как тренеру, возникает ли такое же чувство у наших ребят, когда на старте мы стоим рядом, об этом надо спрашивать у них. А с Тарасовой я испытывала невероятное ощущение. Она держит руку, тихо говорит: «Давайте, катайтесь». И всё! Я всегда каталась только для нее. Для меня было главным понравиться ей, чтобы она отметила, похвалила.

Во время работы с Тарасовой было много разных моментов, но я вспоминаю соревнования «Скейт Америка», которые тогда еще не входили в серию Гран-при. Это была наша первая поездка в США, мы с Олегом ехали бороться за первое место. Были отлично готовы. Но так как канадская «поляна» меньшего размера (хотя мы и отрабатывали это), в оригинальном танце то ли Олег, то ли я, точно не помню, зацепились за борт и упали вдвоем. Я сильно приложилась о лед подбородком -- и поднимаю голову и вижу огромные глаза нашего судьи Майры Абасовой. У меня до сих пор эта картина стоит…

Как мы докатали программу – не помню. Были в тройке, но не первыми. Для меня это был такой удар, что я реально думала в тот момент, что жизнь закончилась. Ходила вокруг катка и не понимала, как вернусь, ведь я подвела тренера, партнера, сборную, страну…

Перед произвольным танцем меня трясло как никогда. Надо было реабилитироваться, и мы справились, заняли второе место. Эмоции были такими, словами не передать…

С Олегом мы продолжали выступать, но выше пятого места не поднимались, что не позволяло отобраться на чемпионаты Европы, мира, не говоря об Олимпиаде. Мы входили в десятку ведущих наших танцевальных пар, а в СССР при той сумасшедшей конкуренции это было очень престижно.

В олимпийский сезон чемпионат СССР назывался «Матч сильнейших», и я с таким затаенным чувством – нет, не зависти, потому что всегда считала, что завидовать плохо, но с таким «хотением» смотрела на ребят, которые отбирались на Олимпийские игры. Это была моя мечта, которой не суждено было сбыться.

Мы с Олегом реально оценивали наши перспективы в спорте, но нам хотелось продолжать кататься. В то время Тарасова организовала ледовый театр «Все звезды», пригласила нас и после некоторых раздумий мы ушли туда…

ТАНЦЫ НА ЛЬДУ ВМЕСТО КЛЮШКИ И ШАЙБЫ

-- Если бы в детстве меня спросили, нравится ли мне фигурное катание, я бы ответил, нет, -- рассказывает Александр Свинин. – В первый раз я встал на коньки в 11 лет, довольно поздно даже для того времени.

А начал кататься потому, что мечтал стать хоккеистом, как многие мальчишки в нашей стране. Но придя с друзьями в хоккейный клуб, мы поняли, не всё так просто. Тренер посмотрел, сказал: «Ребята вы неплохие, но кататься на коньках совершенно не умеете, идите, подучитесь, потом приходите». Мы с ребятами решили записаться на фигурное катание, так я и попал в этот вид спорта.

В Ленинграде рядом с ЦПКиО был клуб «Молния», где обучали фигурному катанию. Нас отвели к тренеру Ивану Ивановичу Богоявленскому. В тот момент я ничего о нем не знал, и вообще не интересовался фигурным катанием, не смотрел соревнования по телевизору. Про хоккей, конечно, мы не сказали. И так смешно, что когда пришли на каток, нас сразу отправили на занятия по хореографии. Представляете, три 11-летних парня, будущие хоккеисты, вдруг становятся к балетному станку! Но мы это пережили, и уже потом, начав тренировки, я узнал, кто такой Богоявленский, что в 30-е годы он был одним из основателей и впоследствии руководителем ленинградской школы фигурного катания на коньках «Динамо», сам выступал в одиночном и парном катании. Среди его учеников Тамара Москвина, Юрий Овчинников, Игорь Долгушин, другие…

Тренировались мы на открытом льду. Постепенно я начал понимать, какой непростой вид спорта фигурное катание. Мысль о сложности примирила в моем сознании фигурное катание и хоккей. Несмотря на то, что заниматься я начал поздно, у меня неплохо получалось. За два года выполнил несколько разрядов как одиночник и парник. Освоил некоторые прыжки, аксель у меня был довольно высоким. Богоявленский даже сравнивал его с высоким акселем Юрия Овчинникова. Другое дело, что приземления у меня иногда были не очень.

Через какое-то время Иван Иванович отвел меня в «Юбилейный». Сам! Богоявленского, понятно, там все знали. Тренер посчитал, что довел меня до определенного уровня и надо передавать другим.

Он был настоящим профессионалом. Спокойный, интеллигентный, редко когда повышал голос, всё очень понятно объяснял. Невысокого роста. Обаятельный. Очень хорошо учил. Сам отлично катался. Еще в 1920 году участвовал в первом соревновании по фигурному катанию в СССР, в парах выиграл «Конкурс вальса», а в одиночном катании был девятикратным победителем первенства Ленинграда с 1926 по 1934 год.

И вот он привел меня в «Юбилейный», сказал: «Есть такой хороший мальчик». Я сразу попал на какие-то соревнования по своему возрасту в одиночном катании, но ничего хорошего не показал. Мне посоветовали идти в танцы -- для одиночного катания я все-таки поздновато начал.

В танцах попал в группу Евгения Гаврилова. Сначала тренировался у него, потом перешел к Петру Семеновичу Грушману. Прокатался довольно долго с Таней Евтеевой, но высоких результатов мы не добились. Единственный раз отобрались на чемпионат СССР, но в то время само попадание на этот турнир было очень круто.

Как нередко бывает, в парах сложно угадать с партнерами. С годами люди растут, меняются. Мы с Таней перестали подходить друг другу по параметрам, скорее всего, надо было искать новых партнеров. И в это время мне позвонила Оля Воложинская, сказала, что закончила в одиночном катании и переезжает из Таллина в Москву к Елене Анатольевне Чайковской, ищет партнера и не хотел бы я попробовать?

Для меня это был серьезный шаг -- переезд из Ленинграда, к новому тренеру, новой партнерше. Но в Москве были сильные танцевальные группы, ведущие тренеры, и мы с родителями решили, надо использовать этот шанс.

В группе Чайковской тренировались хорошие пары. Тогда еще катался Александр Георгиевич Горшков с Людмилой Алексеевной Пахомовой, были Наталья Линичук с Геннадием Карпоносовым, Марина Зуева – Андрей Витман, Ольга Кувашева – Игорь Долгушин, Владимир Ковалев, другие. Для меня было огромной удачей попасть в такую компанию.

С Ольгой Воложинской внешне мы подходили, начали тренироваться. На тот момент я еще не был опытным партнером, а Оля только перешла из одиночниц. Чайковская предложила не упираться в юниорское катание, посоветовала год пропустить, скататься, сделать программы и сразу выходить на взрослые турниры. Так и поступили.

Тренировки на динамовском льду поначалу я воспринимал как что-то нереальное -- приехать в Москву и сразу оказаться у такого тренера с такими парами!

Елену Анатольевну я побаивался. Когда она выходила и что-то говорила, я замирал. Кстати, до сих пор это ощущение осталось, хотя и стало другим, тем не менее. Чайковская в моем понимании была тренером, который умеет внятно и детально объяснять, чего добивается от спортсмена, что хочет видеть.

Мне казалось, что я вроде неплохо катаюсь, но по части артистизма, выразительности надо было добавлять. Было много нюансов, о которых я не знал. И потом, когда тренируешься на одном льду с ведущими парами, то невольно следишь, что делают другие, это много дает...

Мы часто ездили на сборы. В самые разные места. В Терскол, в Кабардино-Балкарии, где после специальной подготовки с инструктором поднимались в горы. У меня даже есть сертификат, что я совершил восхождение на Эльбрус -- покоритель Эльбруса. Такое было время…

По своему возрасту в нашей группе мы конкурировали с парами – Кувашева – Долгушин, Леша Бадайков – Скороходова. (Лена впоследствии ушла в театр, снималась в кино). Такое соперничество развивало и двигало вперед. Ну и само попадание в группу Чайковской было не просто так. На соревнованиях на ее пары обращали внимание, отмечали, и это накладывало ответственность, что надо постоянно прогрессировать.

Мы с Ольгой быстро двигались, начали участвовать в серьезных соревнованиях, нас стали отправлять на международные турниры, где нашу пару выделяли. Так постепенно добрались до чемпионата мира. Это был 1981 год.

Это был наш первый чемпионат мира, да еще в Америке, в Хартфорде, на огромном катке, с полными трибунами. Оля тогда немного приболела, каталась, по-моему, с температурой. Но на волне эйфории мы с первого раза стали пятыми, опередив сильные дуэты. Это было круто для дебютантов. Мы попали в сборную и так постепенно закрепились в обойме лидеров.

Все соревнования были запоминающимися. Как мы радовались, когда в 1983-м завоевали серебро на чемпионате Европы! До сих пор помню, как выходили на лед, всё от и до, до мелочей. Такое не забудешь!

Как-то на международном турнире произошел курьезный случай, но в тот момент нам было совсем не до смеха. Мы катали обязательный танец – янки-польку. Причем, катали тогда три серии, три круга, а сам по себе танец довольно сложный. Мало того, что он очень быстрый по темпу, музыке, еще и очень насыщенный по движениям, элементам. И вот, проехав две серии и большую часть третьей, когда оставалось несколько шагов и один прыжочек – партнер едет назад и подпрыгивает, я решил выплеснуться в концовке, сил у меня было еще много, а мы знали, что танец у нас очень неплохой в сравнении с другими парами. И я как подпрыгнул… В следующую секунду вижу свои ноги наверху и бухаюсь на лед… От неожиданности я сразу вскочил, мы продолжили. Не было никакой заминки, и многие судьи нас поставили высоко, несмотря на падение, потому что мы не пропустили шагов, это спасло…

Чайковская стояла белая у бортика. Я был зол на себя, на весь мир, что так вышло. Когда мы подъехали, она спросила, что случилось? И я на эмоциях выпалил: «А почему опять я?»

Сейчас вспоминаю тот момент и думаю: «Бедные тренеры…» Конечно, потом, когда страсти улеглись, я понял свою ошибку, но тогда на соревнованиях не сдержался. Чайковская, как тренер опытный, тоже все поняла, надо отдать ей должное…

Безусловно, запомнилась наша первая Олимпиада в Сараево в 1984 году. Елена Анатольевна, да и все ребята, которые уже участвовали в Олимпийских играх, рассказывали, что это совершенно другие соревнования и даже с чемпионатами мира и Европы не сравнить. На Олимпиаде практически нет слабых соперников, все сильные, все могут выстрелить, и потом, когда соревнуешься не только за себя, а за всю команду, за спортсменов из других видов спорта, свою страну, то важны каждая медаль, каждое очко…

В олимпийской деревне всё было необычно. Небольшие домики, куда нас поселили, игровые комнаты, огромная столовая, где можно было увидеть столько знаменитых спортсменов. Ну и все подходили, спрашивали -- это было так волнительно, интересно…

На Олимпиаде мы заняли 7-е место. Мы с Ольгой ехали третьей парой нашей сборной вместе с Бестемьяновой – Букиным и Климовой - Пономаренко. На отборочном чемпионате СССР в Ленинграде мы опередили дуэт Людмилы Пахомовой – Батанова – Соловьев, которые также претендовали на место в олимпийской сборной. Но мы с Ольгой упёрлись, откатались так, что после произвольного танца на музыку группы «Space» трибуны встали. Мы получили оценки выше и поехали в Сараево…

После Олимпиады продолжили выступать, очень много работали, но результаты не повышались. С Ольгой решили для себя, что откатаемся сезон и закончим. Так и сделали -- через год после Сараево из спорта ушли…

Что было дальше – о ледовом театре Татьяны Тарасовой «Все звезды», зарубежных гастролях с Джейн Торвилл и Кристофером Дином, тренерской работе, учениках и о том, что остается за бортиком катка - увлечениях для души, читайте во второй части интервью Ирины Жук и Александра Свинина.

Ольга ЕРМОЛИНА

Фото из личного архива Ирины Жук и Александра Свинина, а также Игоря Долгушина

На фото: Ирина Жук - Александр Свинин; Ирина Жук - Игорь Черных; группа Людмилы Пахомовой - Ирина Жук (пятая справа в первом ряду); Ирина Жук - Олег Рыжкин; Ирина Жук - Олег Петров; группа Татьяны Тарасовой -- Ирина Жук и Олег Петров крайние слева, в центре Татьяна Тарасова, рядом Наталья Бестемьянова - Андрей Букин, слева от Тарасовой Светлана Ляпина и Георгий Сур; Ирина Жук - Олег Петров; Александр Свинин на катке в ЦПКиО; группа фигуристов Ивана Богоявленского (тренер в центре) - Саша Свинин (второй слева); Ольга Воложинская - Александр Свинин; Ольга Воложинская, Елена Чайковская, Александр Свинин; Константин Кокора, тренер Алла Беляева, Александр Свинин, Игорь Иванов, Владимир Котин, тренер Елена Чайковская, Гурген Варданян; покорители Эльбруса - Александр Свинин, Анатолий и Елена Чайковские, Владимир Котин; Ольга Воложинская - Александр Свинин; на сборе -- Александр Свинин, Владимир Котин, Гурген Варданян и Игорь Чиняев; 1979 год - гастрольный тур советских фигуристов -- в центре председатель президиума Федерации фигурного катания СССР Анна Ильинична Синилкина.